Инга, 40 лет, химически зависимая ВИЧ-положительная мама ВИЧ-положительной взрослой дочери Марины, которая полюбила и готовится выйти замуж.
«Всю свою жизнь, как только я стала матерью в 19 лет, я боюсь, что моя дочь повторит мою судьбу. И стараюсь сделать всё, чтобы этого не произошло. У меня это получилось, но слишком дорогой ценой для меня.
Детство я провела среди пьяных друзей и подруг моей мамы. Впервые наркотики мне предложили попробовать ребята из соседнего дома, мне было тогда, наверное, лет 14. Хотелось просто не видеть то, что происходит у меня дома, так и получилось. Сразу героин и сразу зависимость. Я всегда выглядела старше своего возраста, и всегда была красивой. Мне даже не приходилось ничего делать, мужчины сами предлагали мне своё внимание, подарки, деньги. В 15 лет я начала торговать наркотиками. Употребляли тогда много всего, видимо, тогда же и ВИЧ появился. Почти сразу же меня задержали с наркотиками и дали срок 3 года. Я отбывала наказание в колонии для малолетних преступниц. Это был один из лучших периодов моей жизни – порядок, никаких наркотиков, есть еда и нет переживаний – а что будет завтра. Но после освобождения почти сразу же я начала встречаться со взрослым мужчиной, с которым снова перешла на героин. В этом состоянии я даже не заметила, что оказалась беременной, узнала только на 5 месяце. Идти за медицинской помощью было стыдно, я снижала дозу героина, но всё равно дочь родилась раньше срока и её сразу перевели в реанимацию. Из роддома я ушла и вернулась к дочке через неделю, мне сразу сказали, что у неё выявили ВИЧ. Я почти ничего не помню, мне было очень страшно за то, что же теперь будет дальше с ребёнком, если я сама о себе не могу позаботиться. В итоге я приняла решение – за один день собралась и уехала с ребёнком на руках к своей бабушке в другой город за 800 километров от дома. Это было спасением для нас.
В том городе я сама пришла в детскую поликлинику и сообщила, что у нас ВИЧ и нам нужно что-то делать. Эта история была 21 год назад. На нас тогда посмотрели, как на прокажённых и сразу же попросили уйти из кабинета, дав адрес инфекционной больницы. Мы приехали, но лечение нам не назначили. Проверили анализы и сказали, что пока будут наблюдать. Через некоторое время я познакомилась со своим мужем. Он сразу узнал от меня, что я живу с ВИЧ и что недавно ещё я употребляла наркотики, по сути, он меня вытащил из зависимости потом. Мы начали жить вместе, он использовал презервативы, хотя говорил, что в будущем хочет иметь от меня детей. Я действительно была очень красивая и никто не мог поверить, что я героиновая наркоманка. Он работал, я следила за домом и хозяйством. Терапию дочери, а затем мне назначили только спустя 5 лет. По показаниям уже было пора.
Моя дочь, Марина, с самого начала была вполне здоровым ребёнком, почти не болела. Муж оформил отцовство, мы хорошо жили, как обычная семья, но я всё равно чувствовала постоянную тревогу, потому что мне казалось, что муж может меня бросить из-за диагноза. Сразу после начала терапии я узнала, что могу родить ребёнка без ВИЧ, если буду принимать лечение. Мы решили, что будем пробовать зачатие, набирая сперму в шприц из презерватива. Так нам посоветовал врач в СПИД центре. И уже через год у нас родился сын, прекрасный ребёнок без ВИЧ. Но со мной случилось что-то непонятное… Я до сих пор не могу объяснить себе причину, почему я снова сорвалась на наркотики. Сначала я думала, что это усталость после родов, потом давящее чувство вины, что из-за меня дочь теперь будет пить лекарства всю жизнь, а сын родился здоровым, потом я почему-то стала ненавидеть своего мужа, хотя он всё делал для нас. В итоге я начала дико себя вести, пропадала неделями, хотя сыну не было ещё и года. Марина видела меня в этих состояниях, и я понимала, что не хочу, чтобы дочь смотрела на меня и повторяла мою судьбу. В один из дней я вернулась домой, но муж не впустил меня, а далее ограничил меня в правах на обоих детей. Вот таким образом я уехала из семьи. Несколько лет жила по разным компаниям, терапию, конечно, не принимала. Детей почти не видела, лишь изредка муж разрешал мне поговорить с ними по телефону или приехать встретиться где-то на улице. Даже в том состоянии я понимала, что такие встречи лишь расстраивают детей, особенно дочь. Сын меня почти не помнил. Когда Марине было 15 лет, я уже почти дошла до стадии СПИДа. Мой муж следил за тем, чтобы у детей всё было хорошо. Он развелся со мной, женился снова на женщине, которая заменила моим детям меня. В этот момент я решила, что если не прекращу употреблять наркотики, то умру, мучительно и страшно. Умереть от передозировки мне не хотелось, казалось, что я ещё могу что-то наладить в своей жизни, хотя бы показать детям, что я есть, я живу, и я их мама. Я уехала в церковь, где была программа реабилитации для зависимых, и осталась там ещё на 3 года. Да, я прекратила употреблять наркотики, но мне было страшно возвращаться в социум. Однако желание быть рядом с детьми подстёгивало меня искать варианты выхода в мир.
С Мариной я увиделась впервые в трезвом состоянии только когда ей исполнилось 18 лет. До этого мой бывший муж уже запрещал мне звонить и приезжать. Когда мы встретились, то я увидела саму себя в юности, высокую, красивую, весёлую девушку, но только у которой никогда не было в жизни ни алкоголя, ни наркотиков. В этот же момент я поняла, что мой бывший муж и я тоже, мы сделали правильно, что оградили детей от меня и моей зависимости. Это понимание приходит только сейчас, когда я вижу, как складывается жизнь моих детей. Марина принимает терапию, у нее прекрасно работает схема, более того, она сейчас заканчивает колледж и идет работать по специальности. Ей сейчас 21 год, она встречается с молодым человеком, и говорит, что очень его любит. Мой сын продолжает жить с отцом, дочь уже переехала и живёт отдельно.
Получается, что я благодарна бывшему мужу, который вырастил мою дочь, как родную, хотя её настоящий отец такой же наркоман, как и я. Более того мой бывший муж не говорил Марине, что она неродная его дочь, а на вопрос, откуда ВИЧ, он всегда рассказывал, что это случайность, которая произошла с ней в больнице. Бывший муж не рассказывал Марине о том, что у меня тоже ВИЧ, чтобы не развивать тему моей наркотической зависимости для детей. И за это я тоже ему благодарна».